X — Good Morning Midnight!

Экзин Червенка родилась во Флориде в 1956 г. в рабочей семье. Годы юности были не очень радостными для этой девушки. Её мать умерла от рака, а сама Экзин бросила школу — старшая сестра Мириэль рано ушла из дома, и все заботы о младших брате и сестре легли на плече средней из сестер. Поэтому еще подростком Экзин была вынуждена устроиться работать, вместо того, чтобы получать образование. Летом 1976-го г. девушка решила окунуться в омут неизвестности и, имея за душой всего лишь 80 баксов, отправилась в Лос-Анджелес. Кто тогда мог предположить, чем закончится эта авантюра?! Экзин обосновалась в однокомнатных апартаментах в Оушен Парк, где, помимо нее, жили еще 5 человек. Вскоре она устроилась в библиотеку центра искусств Beyond Baroque в Venice, и поселилась там в подсобном помещении. А заодно ходила на лекции.

Тем временем в октябре в город приехал Джон До. До того он жил в Балтиморе и перебрался в Лос-Анджелес в надежде сделать музыкальную карьеру. «В Балтиморе я играл в различных кавер-группах, но когда я открыл для себя первый альбом Пэтти Смит, я понял, что в музыке начинается что-то новое и важное. Можно, конечно, было податься в НюЁрк, но восточное побережье казалось мне скучным, и я ломанулся в Лос-Анджелес, где не знал абсолютно никого. Я поселился в Venice, тогда это было паршивое место. Через месяц я встретил Экзин», — вспоминает Джон. Он увлекался поэзией, а потому был частым гостем в Beyond Baroque. Там-то он и познакомился с Червенкой.

«Нет, это не была любовь с первого взгляда, — вспоминает она. – Я сидела в аудитории,  Джон сел рядом, потому что у нас, очевидно, было что-то общее. Лектор попросил составить список десяти любимых поэтов, и, чёрт, я не знала, что написать. Я стала оглядываться по сторонам, заглянула на листок Джона, и единственным знакомым мне именем там оказался Джон Леннон». «Тут она сказала мне, что я написал одно из имен дважды», — добавляет Джон, который, видимо, был моментально сражен обаянием этой девушки. В течение следующих нескольких месяцев он оказывал ей всевозможные знаки внимания, и, в конце концов, Экзин начала отвечать на его ухаживания. Так началась одна из самых замечательных сказок панкрока.

Если быть совсем объективным, то у этой сказки был и еще один отправной момент. Джон, работавший тогда в книжном магазине, в феврале 1977 г. поместил в местной газетёнке объявление, которое привлекло внимание Билли Зума. «Мы дали объявления одновременно, и они касались одно и того же: мы искали людей, чтобы начать играть музыку, которая не была бы говном», —  вспоминает Билли. «Я не мог поверить, что нашел человека, который мог играть отличные вещи и при этом знал, как чинить машины», — смеется Джон над Билли, чей отец был байкером и довольно известным джазовым музыкантом.

В январе 1978 г. в знаменитом панк-клубе The Masque Джон наткнулся на Ди. Джея. Бонбрэйка, который тем вечером в хлам пьяным вышел на сцену вместе с The Eyes. «Я позвонил Билли и сказал: «Слушай, этот парень стучит жестко!» На что Билли ответил мне: «Пообещай ему что угодно, лишь бы согласился. А остальное потом утрясем». Так все четыре элемента Х встретились. И вскоре начались полноценные репетиции новой группы. Джон на басу, Билли на гитаре, Ди. Джей. за барабанной установкой и Экзин с микрофоном.

«Мы очень многому научились друг у друга в те первые времена, — говорит Джон. — Это был замечательный период открытий и перемен. Мы все отреклись от прошлого, потому что знали, что должны это сделать».

Экзин поначалу стеснялась петь, но Джон постоянно воодушевлял ее. «Она писала поэмы, которые на самом деле были песнями, настолько идеально они ложились на музыку. К тому же она так сильно отличалась от обычных представлений о классической вокалистке. Она была панком в прямом смысле слова. Я хотел им быть, а она реально была! У нее был сарказм, чтобы остро иронизировать, и у нее была печать грусти из-за смерти матери. И она была таким человеком, что могла вылить на кого-нибудь пиво и быть при этом правой. Как лицо группы Экзин была великолепна, — характеризует ее Джон. — Я уже бывал в группах и играл всякие кавера, а потому знал, как достичь традиционной гармонии в музыке. Но у Экзин не было такого опыта, и никаких представлений о гармонии звуков она не имела. Поэтому она просто пела, пела и пела, пока все, наконец, не начинало звучать правильно. Тогда мы переходили к новым кускам».

Наверно, надо немного рассказать и о барабанщике. Ди. Джей. играл в различных симфонических оркестрах, и на самом деле ему светила неплохая карьера в качестве классического музыканта. Но ворвавшийся во второй половине 70-х в музыкальный мир панкрок ураганом вырвал его из классики. «В музыке Х я мог использовать большую часть из того, чему научился, играя в оркестрах. Главное, над чем мне пришлось работать, так это научиться играть попроще и не усложнять партии».

Лирика была не менее важным аспектом их песен, чем собственно музыка. И как и последняя, она представляла собой некую эстетическую единицу. В отличие от большинства панк-музыкнатов Экзин и Джон сочиняли действительно поэтичные и не всегда такие уж простые тексты. Писать Экзин начала, когда старшая сестра, бывшая литератором, подарила ей блокнот. К удивлению Экзин, тот был пуст. «Она сказала мне: «пиши сама!» И я стала писать». Тексты песен Х часто представляли собой коллаж из того, что Экзин и Джон видели или слышали на улицах, барах, в транспорте, при этом все эти куски были связаны одной общей повествовательной линией или какими-то мелкими деталями, которые они оба умели очень метко подмечать.

В 1978 г. группа стала играть шоу, и вскоре Dangerhouse Records выпустили их семерку. Но записывать альбом Х начали только в январе 1980-го г. Его продюссировал Рэй Манзарек из легендарных Doors – настолько ему понравилась молодая команда. Он даже подыграл им на органе и синтезаторе, а заодно и предложил сделать кавер на свою старую группу. «Главное, чего мы хотели добиться на этом альбоме, так это передать дух живых выступлений, потому что мы знали, что в живую мы звучим сильно», — делится своими воспоминаниями Джон.

Альбом Los Angeles стал в итоге одним из самых выдающихся творений в истории панка и представляет ценность и с точки зрения рок-музыки вообще. Первая песня, Your Phone’s Off The Hook, But You’re Not, сразу являет образец абстрактной и образной лирики и ловит группу во время их первого концерта на Манхэттене в ноябре 1978 г. Джон и Экзин сидели у окна клуба и увидели, что их вэн собираются эвакуировать. Экзин выбежала на улицу и подскочила к водителю эвакуатора со словами: «Тут нигде нет знаков, что это зона эвакуации». На что тот спокойно ответил: «Весь НюЁрк – зона эвакуации». Эта фраза (“All of New York is a tow—away zone”) прямо воспроизводится в песне. И таких примеров использования «жизненных» сентенций в текстах Х очень много. При этом они всегда гармонично вписаны в канву песен, что, безусловно, говорит о поэтической одаренности музыкантов. Следующая композиция — Johny Hit And Run Paulene – была песней против изнасилований, но в будущем многими пангами будет истолкована в совершенно противоположном ключе. Да, большинству панков всегда не хватало эстетического восприятия мира, и образное мышление у них часто бывало на нуле. В начале 80-х именно невежество значительной части этого сообщества уничтожит тот яркий и творческий дух лос-анджельского панкрока, который позволяет рассматривать его как по-настоящему интересное событие в искусстве. Эта ранняя сцена создавала именно искусство, а не просто вульгарный шум, и представляет собой феномен, который так и не был по достоинству оценен ни критиками, ни собственно панками. Первым было трудно подумать, что эти люди способны на что-то художественное, а для вторых оказалось слишком сложно понять глубину произведений этих групп. Но вернемся к этой песне. «Это, пожалуй, одна из лучших наших композиций, — говорит Билли. – У нас не так много песен с ярко выраженными гитарными соло, и это меня не особо парит, но все же песни, где есть соло, всегда ходят у меня в фаворитах». Затем идет кавер на Doors – Soul Kitchen. «Чтобы хоть как-то отличаться от оригинала, мы сыграли в очень быстром темпе», — подмечает Джон. Nausea посвящается Plunger Pit, одному из тех мест, где обитала первоначальная панк-комьюнити Лос-Анджелеса. Там ночами распивали джин с клубничной содовой — гремучая смесь, после которой по утрам все страдали тяжким похмельем. Об одной из таких утренних «неприятностей» и рассказывает Экзин в этой песне. Можно подумать, что Sugarlight о наркотиках, но на самом деле, по словам Джона, это песня о гей-сообществе Лос-Анджелеса. Заглавная песня альбома — Los Angeles была написана в 1979 г. «Мало кто заметил, что первый риф имеет такое же развитие по нотам, как и колокольный звон, — отмечает Джон. – Мои любимые строки – “The days change at night / Change is an instant”, потому что меня всегда поражало, как все в жизни может измениться с черного на белое за одно мгновение». Sex And Dying In High Society была написана Джоном еще в 1977 г. «В музыкальном плане вдохновением были Ramones, а фактическую основу песни я почерпнул во время работы в книжном магазине в отеле Beverly Wilshire, где меня окружали богатые люди». Название следующей композиции – The Unheard Music – было взято из поэмы Томаса Элиота (нобелевский лауреат 1948 г., один из самых известных и влиятельных поэтов ХХ века, кому интересно, найдете его произведения и информацию о нем в сети). Текст по большей части написал Джон. «Когда я сочинял эту песню, я постоянно слушал компиляцию No New York (довольно известный пост-панк/ньювейв сборник, на котором представлены D.N.A. (в оригинальном составе была Мириэль, сестра Экзин, но она ушла из группы еще до первого концерта), Contortions, Teenage Jesus and The Jerks (на вокале не кто иная, как Лидия Ланч) и Mars. Вышел в 1979 г.). И по музыке она чем-то похожа не те группы. А строчка “A thousand kids bury their parents” относится к Экзин и Ди. Джею., родители которого умерли, когда ему было 15. Ди. Джей. играет в этой песне на тамтамах, что придает ей некий особый дух, который мне по-настоящему нравится». Слова к The World’s A Mess; It’s In My Kiss написала Червенка. «Я помню, когда мы только-только стали репетировать эту песню, я понял, что это хит. Ты всегда сразу чувствуешь, когда тебе удается сочинить что-то стоящее, и это был один из таких моментов», — рассказывает Джон.

Los Angeles вышел в апреле 1980 г. на Slash Records и сразу превратил X в одну из самых известных и обожаемых американских панк-групп. Они стали флагманом оригинальной панк-тусовки, возникшей в Лос-Анджелесе в 1976-7 г. вокруг The Masque и таких групп, как The Screameers, the Weirdos, Germs и пр., и просуществовавшей примерно до 1981 г. «Те, кто приходил на наши концерты в The Masque были такими же как мы. Не было разделения между музыкантами и публикой. Многие группы писали песни о людях, которые были частью нашей сцены, и эта музыка создавалась для тех и ради тех, кто ее слушал и жил ей», — говорит Джон. А все эти молодые ребята жили музыкой, жили панкроком, буйным, противоречивым, но ярким, свободным от схем и полным новой энергии.

В 1981 г. эта чудесная комьюнити стала распадаться. Многое изменилось. В панк пришли новые, уже по-другому все воспринимавшие люди, кто-то из старожилов повзрослел и покинул сцену… С Х тем временем тоже произошли некоторые изменения. Джон и Экзин поженились. Но не это главное. Музыкальные ориентиры группы расширились, и это сильно отразилось в их втором альбоме Wild Gift, увидевшем свет в том году. Он был не таким напористым, в музыке стало больше рока, нежели панка. Но в основе этих песен по-прежнему был дух этого сообщества, и эта музыка была написана для друзей и о друзьях. И это самое важное, как говорят сами музыканты.

«Большинство новых песен были так или иначе «спровоцированы» нашей с Экзин будничной жизнью в маленьком домике на бульваре Санта Моника, — вспоминает Джон. – Это было странное местечко, но нам было плевать на все. Мы были безумно влюблены, и любовь вдохновляла нас на новое творчество». «Да, во многих новых песнях мы касались каких-то аспектов наших взаимоотношений. Мы были еще молоды и полны энергии. И у нас возникали какие-то чувства к другим людям, которые мы не воплощали в жизни, но которые нашли отражение в этих песнях», — добавляет Экзин. Такой, например, была композиция White Girl, которую Джон написал для Лорны Дум из Germs. Это одна из самых лиричных и трогательных вещей Х. «Это песня об искушении. Это не значит, что я изменял Экзин. Подразумевается, что это могло бы произойти, но я как бы говорил этой песней: «я люблю тебя больше!» Мы иногда придумывали песни, которые могли натолкнуть на мысль об изменах, но на самом деле их не было. Это всего лишь образы». Первая песня – The Once Over Twice была написана Червенкой о мужчинах вообще. «Мужчинам я не очень-то нравилась – они боялись меня, потому что им свойственно побаиваться сильных женщин». (Вообще, если вы хотите узнать о сильных женщинах, то читайте http://www.alicebag.blogspot.com/ — раздел Women in LA punk) We’re Desperate – старая песня, написанная еще в 1977 г, когда группа даже не имела барабанщика. Почему-то она не попала на первый альбом. Adult Books была еще одной такой песней. Это вообще одна из первых композиций, написанных Джоном и Экзин. “Universal Order — об ощущениях по пути домой, — поясняет Джон. — Это песня об ожидании автобуса и мыслях в этот момент. Хотя у меня была тогда машина, я специально однажды решил проехаться домой на автобусе, чтобы написать эту песню. Правда в тексте автобус так и не появляется». I’m Coming Over была самым первым произведением Экзин. «Это композиция об одиночестве, об ощущении, что никто не любит тебя и никому ты не нужен». It’s Who You Know тоже ранняя песня, придуманная Джоном в 1977 г. «Она о стремлении стать личностью». In this House That I Call Home прямо относится к дому на бульваре Санта Моника, где с конца 70-х жили Джон и Экзин. Там постоянно тусили их друзья и на диване обязательно кто-то спал, у кого-то было похмелье и ни у кого не было денег. «Это моя любимая песня на альбоме, — говорит Червенка. — Она прекрасно сочетает юмор с суровой реальностью жизни в этом доме». Some Other Time еще одна из вещей, которая симпатична Экзин. «Мне всегда нравилось, как я пою эту песню. Мне постоянно говорили, что в моем пении нет гармонии, но с этой песней я почувствовала себя уверенней как вокалист». Говорят, что эту композицию она написала для Фила Алвина, вокалиста The Blasters. Beyond And Back – это грустная ода ссорам влюбленных. «А на Back 2 The Base меня вдохновили Ramones, — вспоминает Джон. – Текст построен из фраз, которые я слышал из уст одного дядьки в автобусе. Тот держал портрет Стиви Вандера и орал на весь автобус, что рокнрол испортился. В конце концов, автобус остановился, подъехали менты и забрали его. Последней его фразой стала: «Я король рокнрола! Если вам это не нравится, то подавитесь». (надеюсь, это был Джи Джи, хаха) When Our Love Passed Out On The Couch еще одна старая песня, которая всегда была одной из любимых композиций Экзин. “Year 1 я написала, потому что была разочарована. Мне хотелось революции, я ждала ее, но потом поняла, что время прошло, и люди потеряли все, и не будет той революции, о которой я мечтала». «А для меня эта песня об отказе от всех предубеждений касательно того, что должно быть, а чего не должно, что правильно, что неправильно. Это как раз то, в чем и заключается сущность панк рока. Главное, взять свою судьбу в свои руки», — добавляет Джон.

В целом, мне этот альбом нравится намного меньше первого, хотя на нем есть несколько приятных песен. Зато следующий альбом – Under The Big Black Sun, вышедший в июле 1982 г. получился не менее великолепным, чем Los Angeles. Хотя он, как и Wild Gift, в значительной степени уходит в рок и к классическому образу панка относится довольно отдаленно, в нем отразилась та яркая энергетика раннего панка, которая во всей красе сияла на первом альбоме.

«Это, пожалуй, наша лучшая пластинка, — признается Экзин. – И сами песни, и то, как все записано мне очень нравится». Многие также отмечают, что это самая эмоционально насыщенная работа Х, и с этим сложно поспорить. Весь альбом обладает неповторимо грустным настроением, но не депрессивным, а, не знаю, каким-то, что ли трогательным, берущим за душу… Все эти песни были так или иначе написаны в память Мириэль, которая погибла в апреле 1980-го. «В то время мы как раз должны были отправиться в тур в поддержку первого альбома. Это был день выхода Los Angeles, и Мириэль ехала на нашу релиз-пати в The Whisky A Go—Go и разбилась в автомобильной аварии (еще не зная об этом, Х сыграли той ночью дважды). Затем в декабре Дарби Крэш покинул наш мир. Эти события колоссально повлияли на нас…» — вспоминает Джон. «Для меня веселье закончилось. Джон тоже очень переживал. Мириэль так хотела, чтобы мы поженились, потому что она верила, что это будет здорово для меня, для нас. Она знала, что я взрывной человек, что я постоянно меняюсь и мне нужен кто-то, кто был бы рядом и заботился бы обо мне, иначе я пропала бы. Джон нравился ей, она считала, что лучше человека я не встречу, и постоянно твердила: «Вы должны пожениться». И вот 6 апреля мы поженились. А 6 дней спустя ее не стало…»

На то, чтобы прийти в себя и начать сочинять эти песни у ребят ушло почти два года. Хотя они успели записать в 1981 г. альбом, тот материал был придуман еще до этих трагических событий. И то, что Wild Gift вышел не таким удачным как предыдущий и последующий релизы, наверно, объясняется в том числе, а может, и в первую очередь тем, что музыканты еще не пришли в себя и их мысли и чувства были где-то далеко… Но через два года творческая энергия снова била ключом, и в результате родились безумно красивые, лиричные, пронзительные песни. «Когда мы стали писать Under The Big Black Sun, я чувствовал невероятный энтузиазм, смешанный с грустью, потому что мы понимали, что никогда и ничем не сможем восполнить эту потерю, — продолжает Джон. – И в то же время мы поняли, что панкрок для нас умер. Мы решили, что пора открыться более широкой аудитории». Первые два альбома не вышли за пределы панк-сообщества и не принесли группе никаких денег. «Несмотря на то, что сказал Джон, во время записи мы все равно знали, что и третий альбом не будет коммерчески успешным и не станет популярным. Хотя все нам говорили, что мы можем добиться известности, и нам уже наскучило играть для одних и тех же людей в каждом городе (на концерты приходило не больше 700 человек). Я даже хотела уйти из группы после выхода Under The Big Black Sun, потому что считала, что мы никак не можем продвинуться из-за меня, — рассказывает Экзин. – Все парни были настолько талантливы, они писали отличные песни. Единственной проблемой была я». Это, конечно, не так. Экзин пела круто.

Альбом открывается песней The Hungry Wolf, которая, по словам Джона, была написана им под впечатлением от «социальной организации волчьего стада и того, как эти звери объединяются, чтобы выжить. Как раз в то время мы с друзьями, у которых были мотоциклы, сформировали некую тусовку под названием Wolves. The Masque больше не было, но у нас была эта банда, и мы еще были довольно молоды и считали, что это будет наша семья – и на какое-то время так оно и было. К 1982 г. изначальная панк-комьюнити развалилась, но мы все равно чувствовали себя частью той старой сцены. Эти ощущения нельзя изменить и переделать». Motel Room in My Bed написана о жизни в туре и посвящается гостинице The Lombard Inn в Сан-Франциско. «В этом отеле использовали пластиковые простынки и пододеяльники вместо обычных. Ты падаешь на кровать, чтобы уснуть после долгой и яркой ночи, а все начинает скрипеть и т. д., и ты сразу начинаешь потеть и не можешь заснуть. Они, видимо, думали, что по ночам люди могут только трахаться и боялись, что матрасы испачкаются», — говорит Джон. Riding With Mary стала одной из самых известных песен группы (Born Against играли кавер, кстати). Эта вещь была написана в новогоднюю ночь 1980 г., когда Х выступали с Devo, и в ее основе лежит тот факт, что «у Мириэль был роман на стороне и ее муж был в курсе» (она была замужем за Гордоном Стивенсоном, который немного барабанил в DNA, а потом играл в Teenage Jesus and The Jerks; в начале 80-х он умер от СПИДа). Слова для Come Back To Me Экзин написала в Кливленде во время тура, что, кстати, отражено в тексте. Название, думаю, объясняет вполне, кому посвящается эта песня. «Билли исполнил офигенную партию на саксофоне, — вспоминает Джон. – Он вообще-то всегда придерживался того мнения, что каждый в группе должен играть строго на своём инструменте и не заниматься ничем другим. Он отказывался петь, хотя умел, и с большой неохотой играл на других инструментах, а он много на чем мог играть. Он всегда говорил: «Нельзя так, это не рок-н-рол». Меня это бесило, но я думаю, на самом деле, он был прав». Заглавная песня – Under The Big Black Sun – на мой взгляд, лучшая композиция на альбоме. Она пронзает меня, как меч и я могу слушать ее на репите бесконечно. Лиричная, красивая, грустная и горькая… Следующий трек – Because I Do тоже написала Экзин, и в этой песне проявились некоторые влияния хардкор-панка, которые вообще были не свойственны музыке Х этого периода. «Blue Spark старая песня, — комментирует Джон. — Слова мои. В этой песне я сижу в пляжных апартаментах, жду Экзин. Но она не звонит. Я смотрю на пирс Санта Моника и вижу, как портовые машины стреляют синими искрами, когда задевают какие-то конструкции». Dancing With Tears In My Eyes старая песня, еще 40-х годов. Экзин случайно нашла ее на какой-то пластинке. Грустная и трагичная песня, если учесть, что она исполняется для Мириэль. На написание Real Child Of Hell Джона вдохновила фраза, сказанная блюзовым музыкантом Робертом Пи. Уильямсом. «Он говорил, что никто не знает, что такое настоящая беда и настоящие неприятности, так как все может обернуться еще хуже —  именно образ этого несчастья, которое никто не переживал, скрывается за словами real child of hell». «Когда мне надоело писать все песни в барах, я пошла в церковь и написала там How I (Learned My Lesson), — делится секретами Экзин. – В определенном смысле церковь от бара не отличается – и там, и там люди собираются, чтобы общаться и открывать друг другу душу». Последняя композиция называется The Have Nots и посвящается затерянному где-то в Айове бару, в котором собирались простые работяги. «Мы остановились в мотеле в Дэвенпорте, и там была эта таверна для рабочего класса, которая напомнила мне, как я росла в такой же таверне со своим отцом, — поясняет Экзин. – Это одно из тех мест, где я чувствую себя лучше всего. Когда просто сижу и смотрю на людей…»

Я уже отмечал, что очень люблю этот альбом, и еще раз повторю, что каждая песня на нем офигенна! И хотя прослушивание Under The Big Black Sun всегда наводит на меня грусть, я регулярно вставляю этот компакт в центр… Потому что грусть тоже приятное чувство… 

Впоследствии Х выпустили еще несколько альбомов, Эзкин мутила разные спокенворды, писала книги, но меня всегда больше интересовала именно ранняя фаза развития этой группы и этих людей. Поэтому я заканчиваю этот пост на 1982 г. Круто, если вам хватило терпения дочитать до конца. Эта одна из тех групп, не знать которые нельзя.

Вот три первых альбома с бонусами: http://www.sendspace.com/file/0qkubi